ТЕРПЕНИЕ НЕБА
Премудрость детства вызрела в отвагу
на голоса менял не откликаться,
марать стихами белую бумагу,
в поэзию до смерти заиграться.
Еще мелькнёт уступчивость черешен,
их чорной крови привкус алкогольный,
и запах свежеструганных скворечен,
аукнется молчанием застольным.
Девайсами зарытые в забвенье,
мы прорастём – нагие телеса,
и небо, потерявшее терпенье,
обрушит Бога в мёртвые глаза.
ОБРЫВ
нищие духом о нищие духом
как я люблю вас и как же мне вас не хватает
в мире оформленном месивом купленных душ
ваши цветы одиноки
прекрасны
влекусь колесом одинокой судьбы
прихотью нежных извилин божьего мозга
к обрыву
там и увижу любимых своих
одиноких
единственных
дивных
добреду довлекусь докружусь дотанцуюсь
к самому краю вязкого вещего сна
упаду
к вашим ногам
братья мои
и проснусь
...
отвечают мне братья мои –
тот кто спит никогда не проснётся
КАК ПИШУТ СТИХИ
Чуть шатаясь, садишься за верный стол.
Монитор сияет, но в чём прикол –
попадать по буквам, чтоб слово в строй
становилось, как бы, само собой.
Словно в сумрак некий во сне бредёшь,
сам не знаешь, что в этом сне найдёшь:
толи чёрта встретишь наоборот,
толи ангел сделает разворот,
и от легкого веянья его крыл
ты припомнишь то, что давно забыл...
ПАМЯТИ И. БРОДСКОГО
Ты паришь в пространстве непостижимом,
товарняк по рельсам бежит с нажимом,
убеждая тщетно, что смерть реальна,
и скулить от ужаса здесь нормально.
Когда сердце здесь до конца остынет,
понимание позднее вдруг нахлынет,
растворится в нём, что тебя терзало,
что водило душу по чорным залам.
На путях стоишь и глядишь, как поезд
твоей прошлой жизни сказует повесть,
проносясь, качаясь, как тень живая,
лоскуты сознанья гудком сшивая.
Всё, что было некогда всем тобою,
всё, что ты привычно дразнил судьбою,
исчезает, тает в предвечном дыме,
на губах трепещет чужое имя.
КРАСНЫЕ ВИШНИ
Всего лишь память, да, старик?
Она просыплется, как вишни
из миски глиняной, когда
ты одолеешь косогор
и даль, распахнутую зря,
в которой нет конца и края,
ты не сумеешь осознать,
как ты тут оказался вдруг,
однажды выгнанный из рая.
И миска выпадет из рук,
и вишни красные прольются,
мгновенным будет твой испуг,
но ты успеешь оглянуться
на жизнь, которая прошла,
пока в кальян текла шала
(тут, по сценарию, улыбка)
и ты сумеешь улыбнуться.
Да, это всё была ошибка,
но некому уже вернуться
к началу опыта...
* * *
Рад ли я тому, что просыпаюсь?
Не сказал бы; просто это есть.
Листьями-стихами осыпаясь,
я давно закончил свою песнь.
Впереди – зима и снежный холод,
и со всех сторон прозрачный свет.
Утолён существованья голод,
жажда жить почти сошла на нет.
ЖИЗНЬ диптих
1
О, жизнь моя – одно мгновенье...
Как описать тебя, скажи?
Паренье в бездне изумленья.
Всего три слова, – запиши.
2
Сердце, распятое мыслями,
медленно сходит с креста...
Жизнь абсолютно бессмысленна,
в этом её красота.
БЛАГОДАРНОСТЬ
Сокращается время, и я ухожу.
Ну, не завтра, конечно, не завтра...
По-над словом колдую ещё, ворожу,
хоть давно сам себе я не автор.
Почему же не завтра? Ведь всё может быть.
Разумеется, всё. Но, однако,
чашу жизни до дна я обязан испить,
и свой плач до слезинки исплакать.
По-над словом колдую ещё, ворожу,
шевелю плавниками в пучине.
Свой заветный рубеж перед Богом держу,
ибо светел мой разум доныне.
И хотя я не автор себе самому,
благодарность безмерная Свету,
что воззвал к бытию изначальную тьму
и одел ее в образ поэта.
БЛАЖЕНСТВО диптих
1
Я стою на балконе.
Дождливая ночь.
Ветер дышит в листве.
Сигарета вкусна.
Я раздавлен блаженством и мне не помочь
избежать растворения в объятиях сна.
2
Покачнулась от боли моя голова,
затопило блаженство мои острова.
Белый-белый кораблик я вижу вдали,
он меня поджидает у края земли.
Промелькнул, показался и снова исчез
белый-белый кораблик у края небес.
В ДОМЕ МЁРТВЫХ
В доме мёртвых нельзя говорить о смерти,
поэтому я улыбаюсь, поэтому я молчу.
Я один у Того, у Кого никого,
но всего Господин, у Кого я один.
Во многом знании много печали,
каждый второй убийца,
каждый второй мертвец.
Зачем я узнал об этом?
С кем знанием поделиться?
Незачем, нескем, поздно...
Вымученному уюту пришёл, наконец, конец.
Простор открыт – ничего святого.
Простор просторов распахнут как лоно сна,
в котором волны бегут друг за другом
и все они вместе – Одна Волна
меня накроет, уже накрыла...
Я стану Рыбой огромной как Океан,
в моём молчании утонет Небо,
и мир исчезнет во мне, и я
исчезну в мире, и кто то скажет –
О как прекрасно ночное небо!
звездам числа нет, а бездне дна!
Да! в доме мёртвых нельзя о смерти,
я замолкаю, меня здесь нет.
КРЕСТОМ В ЭКРАН
Я давно не знаю зачем живу,
но исправно корку свою жую.
Никогда не знал я кто я такой,
но на имя Тёма крутил башкой.
Что всё это значит поди узнай,
а жена смеётся – ты сбрендил, зай!
Так мелькают кадры в моем мозгу,
их сложить в сюжет я ещё могу.
Скоро брызнет лента крестом в экран,
и растает в небе игры дурман.
|
