|
На своей сторонеСанкт-Петербург
Союз писателей Санкт-Петербурга
2019432 стр.Участники знаменитого лыжного рейда Тойво Антикайнена, герои и гордость Красной Армии, спустя пятнадцать лет после похода становятся "предателями", "шпионами" и "вредителями", как и десятки тысяч других военнослужащих.
Не желая покорно ждать своей участи, спасая себя и семью, Эйнари Хейкконен решается на отчаянный побег из Советского Союза в Финляндию. Оказавшись в положении беглеца-нелегала, бывший командир РККА становится трофеем для конкурирующих спецслужб.
Лавируя между чувством самосохранения, присягой, обстоятельствами и собственной совестью, герой книги пытается начать новую жизнь. Но уже через два года он попадает в водоворот событий Зимней войны. Плечом к плечу с бывшими вра-гами Эйнари защищает Суоми, сражаясь с теми, кого он по-прежнему считает товарищами. Сможет ли герой окончательно решить, на чьей он стороне?Начало
- Эти ребята слишком серьезные, Феликс. Только посмотри на их лица, - рассмеялся высокий мужчина лет тридцати.
- Знаешь Каспер, вообще-то сегодня четверг, и в Хельсинки обычный рабочий день. С чего бы им веселиться? Это нам с тобой весело еще со вчерашнего дня, - ответил Феликс.
- Да уж! Скоро три часа, а мы только очухались. Вообще свежий воздух полезен.
- Согласен, пить меньше надо, - заметил Феликс.
- Ну, вчера мы немного расслабились, все равно осталось пару дней и все... Домой!
- Прохожие какие-то грустные, наверное, с утра они узнали, что финские марки больше не принимают в банках Европы и теперь их можно клеить вместо обоев, - рассмеялся Феликс. - Мы, наверное, что-то проспали, Каспер.
- Вот сейчас и узнаем, чем финны опечалены.
- Это еще что такое? - осмотрелся Феликс по сторонам, услышав гул мотора, который напомнил ему шум катера, рассекающего воду тихого озера в утренний час.
- Смотри! - крикнул Каспер.
Десятки прохожих запрокинули на мгновение головы, глядя в небо. В это время в двухстах метрах раздался взрыв. Люди заметались по улице. Феликс и Каспер растерянно посмотрели друг на друга.
Послышались крики: "В убежище! Бомбы!"
Товарищи инстинктивно рванулись к зданию.
- Куда? Назад! - кто-то прокричал им вслед. - В подвалы!
Где-то рядом разорвалась еще одна бомба. Воздух буквально прорезал женский вопль:
- Кто-нибудь! Помогите!
Каспер дернул Феликса за рукав.
- Давай туда, живо!
Два товарища мгновенно протрезвели, от похмелья не осталось и следа. Пробежав через улицу, они оказались рядом с молодой женщиной, которая стояла на коленях, склонившись над ребенком. Девочке было лет двенадцать, не больше.
- Что с ней, Феликс?
- Сейчас, сейчас, - торопился Феликс. - Дайте я посмотрю, я доктор, - сказал он машинально по-шведски.
Женщина его не поняла, однако отстранилась.
- Как ее зовут? - спросил Каспер тоже на шведском, но ответа не последовало.
- Mikä on hänen nimensä1? - спросил вновь Каспер уже на финском.
- Илта, Илта.
- Повязку! - машинально скомандовал Феликс, осматривая раненую девочку.
Серое пальто было все в крови.
- Что там, Феликс? Держи чистый платок, сейчас перевяжем! Я дам шарф.
- Мама, мама, - простонала девочка.
- Потерпи, Илта, - ласково сказал Феликс, - сейчас будет легче.
Действительно, Феликс, будучи доктором, знал, что скоро станет легче... Будет совсем легко. Ребенок умирал у него на руках, и он уже ничего не мог сделать.
- Мы остановим кровотечение, - обратился он к матери девочки.
- Каспер, ей холодно, дай одежду, - крикнул Феликс товарищу.
Каспер быстро снял пальто, чтобы укрыть ребенка.
- Что с ней? - спросил Каспер по-шведски.
- Раны слишком сильные, осколки.
- Бъерк, - Каспер окликнул друга по фамилии, - мать твою, сделай что-нибудь, ты же доктор!
Каспер, Феликс, женщина и ребенок... Казалось, на этой улице Хельсинки жизнь для них замерла, и рядом вообще ничего не происходит.
- Вы ее мать? - Феликс с волнением спросил у женщины.
- Да.
- Держите ее за руку. Каспер, будь рядом!
Феликс посмотрел на женщину:
- Ваша дочь умирает... Последние минуты... Обнимите ее, говорите с ней, молитесь с ней!
- Мама, мама! Мне хочется пить, очень хочется пить...
- Илта, немножко подожди, тебе станет лучше, доченька, сейчас. Иисус терпел за всех нас. Он исцелит и тебя. Давай, дочка. Нужно только попросить его об этом. Ты помнишь, что вы пели в церкви?
- Да!
- Давай тихонько споем.
Послышались слабые голоса отчаяния и надежды: "Благослови, душа моя, Господа и вся внутренность моя - имя святое Его! Благослови, душа моя, Господа и не забывай всех благодеяний Его".
Голос девочки становился все слабее. Каспер, Феликс и женщина склонились над ребенком.
"Он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои, избавляет от могилы жизнь твою, окружает тебя милостью и щедротами, исполняет благие желания твои, обновляет, как у орла, юность твою", - дыхание девочки стало прерывистым...
Феликс прижал женщину к себе, другой рукой держал ребенка:
- Теперь все...
- Илта!!! - женщина закричала так, что казалось, будто сейчас заплачут даже камни.
***
Фланг-штурман дальнего бомбардировщика ДБ-3 3-й эскадрильи 1-го минно-торпедного авиационного полка 8-й авиационной бригады Краснознаменного Балтийского флота Петр Ильич Хохлов сквозь облака пустым взглядом смотрел вниз. Сегодня они должны были бомбить военные объекты и корабли ВМС Финляндии2. Однако кораблей не обнаружили.
- Если нет кораблей, нужно бомбить самый главный объект, - сказал командир эскадрильи майор Токарев.
- Мы что будем сбрасывать бомбы на город? Коля, ты спятил? У меня даже такой цели нет в маршрутном листе?!
- Петр, не первый день летаем. У нас эскадрилья, ДБ-3 - самый большой самолет в Красной Армии. Ты что думаешь, я сам решил бомбить Хельсинки? Да у меня приказ от командующего! А у него... Догадываешься или подсказать?
***
Снег тихо падал на землю. С каждым часом его становилось все больше и больше. Короткий северный день вместе с этим снегом порождал ощущение какой-то невесомости. Дети в это время обычно ждут Рождества и подарков. Желание взрослых куда прозаичнее: устроить свой дом подобно берлоге карху и всем семейством впасть в спячку до самой весны. Кто вообще может потревожить человека в этих лесных краях, где на сотни квадратных километров десятки жителей, и все вокруг столь тихо и безмятежно, что кажется, история человечества идет параллельно этим местам, совершенно их не касаясь?
Однако в начале декабря лязг гусениц бронетехники и тысячи советских солдат нарушили вековой покой севера. Малочисленные отряды финских пограничников предупредили о том, что очень скоро здесь будет Красная Армия. Молодые финские парни были готовы защищать свою землю. Мужчины постарше тоже не собирались бежать, хотя очень отчетливо понимали, что многим из них уже не удастся встретить следующее Рождество. Тем не менее в глубине души каждый надеялся выжить: "Только не я, только не меня..."
Вилье Лайне понятия не имел, что такое война. Ему не было и двадцати пяти. С десяток таких, как он, финнов из Кухмо и окрестностей шли в подкрепление маленькой заставе, которая уже несколько часов сдерживала наступление авангарда русских частей. Вилье знаком с этой местностью - идти оставалось не более часа. Финны еще не знали, что гарнизон заставы с потерями был вынужден отступить, в наступление шла 54-я горнострелковая кадровая дивизия Красной Армии. Дивизия была переброшена из Мурманского края, поэтому у бывалых красноармейцев эти леса не вызывали страха и паники. Им было не впервой.
Группа финских бойцов двигалась по дороге. Вскоре они услышали шум мотора.
- Это не машины! Давай в лес, - прокричал кто-то из бойцов.
- Танки?!
- В лес! Живо!
Финские солдаты бросились в лес. Кое-как замаскировавшись в снегу и елях, стали ждать. Никто из этих бойцов никогда не видел танка. Вскоре показалось стальное чудовище.
- Не стрелять, - тихо сказал Нико.
По дороге за танком двигалась пехота, человек двадцать, не меньше. Сердце Вилье почти перестало биться. Это были советские солдаты. Кордон, куда финны спешили на подмогу, наверное, был уничтожен. Кровь застывала в жилах. Никто не знал, что делать. Атаковать бесполезно. Советских солдат было больше, не говоря уже о мощи танка. Секунды в такой момент превращаются в часы.
- Тихо... Лежим тихо, - пронеслось между товарищами.
Отряд красноармейцев замедлил шаг. Танк остановился. Несколько солдат оглядывались по сторонам, кто-то посмотрел в направлении финнов. Нервы Лахти не выдержали или животный страх оказался сильнее... И с финской стороны прозвучал выстрел. Высокий русский солдат инстинктивно схватился за руку.
- Не стрелять!
Но было уже поздно, финны спонтанно открыли огонь. Моментально противник рассредоточился у дороги. Бойцы, которые были на броне, спрыгнули на землю. Часть их укрылись за танком. Старшина Егоров быстро определил, откуда финны вели огонь. Танк грозно разворачивал башню. Заработал станковый пулемет.
- Теперь нам конец, - произнес Нико и смолк, буквально прошитый пулеметной очередью.
Выстрелы с финской стороны стали звучать реже.
- Уходим, ребята, кто еще живой!
- Бежим за сопку, там нас не найдут, - вскочил Вилье, но успел пробежать лишь несколько метров.
Раздался взрыв, и парня подбросило в воздух. В ушах зазвенело так, что пропал слух. Поднявшись на ноги, Вилье не понимал, что произошло, но, собрав силы и волю в кулак, он в минуту оказался на вершине сопки. "Теперь не стать мишенью", - подчиняясь неизвестно каким навыкам, Вилье ринулся на другую сторону сопки. Снега было еще немного. Он ступил на камень и поскользнулся, проехав пару метров вниз: "Все, теперь не достанут ни танком, ни винтовками".
Хотелось отдышаться. Первый шок, вызванный контузией, прошел. К своему ужасу Вилье увидел, что вся шинель в крови. Спустя несколько секунд он сообразил, что ранение серьезное - осколки сильно посекли живот. Нащупал в кармане бинты, расстегнул шинель и гимнастерку. Перед ним предстало жуткое зрелище... Парень звериным чутьем уловил, что уже не выживет. Неуклюжими движениями кисти он приложил бинты к ранам: "Зачем? Неужели все?". Становилось жарко, хотя на улице был мороз. Вилье взял снег - во рту почувствовался холод. Он вдруг вспомнил, как семилетним мальчишкой ел снег. Здорово тогда влетело от матери. К вечеру Вилье слег с температурой, и мама целую ночь провела у его постели, отпаивая теплым брусничным морсом. "Мать, отец... Что с ними будет? Кто им сообщит?" - Вилье подумал о родителях. Родители так ждали, когда он заведет семью, и у них будут внуки! На Эрика надежд мало, тот превратился в столичного жителя и даже не думал о собственной семье.
- Ай! - боль пронзила тело.
Хотелось пить. Вилье вновь поводил рукой по заснеженной земле и улыбнулся - в руке оказалась замершая брусника. Бросил несколько ягод в рот, потом еще. Кисло-сладкий вкус мороженой ягоды немного приободрил, боль отпустила. "Может, выживу, нужно только, чтобы перестала течь кровь", - парень попытался немного приподняться. Как будто миллионы иголок вонзились в живот и спину. С минуту он лежал без движения, жар сменился холодом. Со склона открывался чудесный вид: ели, сосны... Вдалеке можно было разглядеть окошко озера. "Красиво у нас на севере, - вслух сказал Вилье. - Скоро будет темнеть, день сейчас короткий. Нужно устроиться так, чтобы не замерзнуть. Потом буду пробираться к своим". Вилье отчаянно боролся за жизнь, но крови становилось все больше. Вновь захотелось пить. Жар был такой, что казалось, он в сауне. "Господи Иисусе! Помоги мне, - молился Вилье, но силы покидали, и смерть была совсем рядом. - Мать всегда просила меня ходить в церковь. Я этого не делал..."
Вилье чувствовал, как мысли начали путаться: "Сколько раз я обещал ей покаяться и ходить в церковь..."
Парень вспомнил молитву: "Милосердный Бог, прости мне все грехи, содеянные мною пред Тобой и людьми. Я доверяю Твоей милости, - боль вновь пронзила тело, Вилье наскреб несколько ягод. - Нужно покаяться, я обещал ей... и отдаю жизнь свою в Твои руки. Сделай со мной все, что Ты хочешь и что есть благо для меня". С неба падали снежинки. Вилье уже не обращал внимания ни на жажду, ни на снег. Он смотрел в небо. "В жизни или смерти я с Тобой, а Ты со мной, мой Бог", - перед глазами становилось все белым-бело. Вилье вдруг увидел себя маленьким. Весна... Рядом мать и отец... Он уже не чувствовал конечностей, только дышать становилось труднее: "Господи, я ожидаю Твоего Спасения и Твоего Царства. Аминь".
***
- Вот еще следы, наверное, кто-то успел скрыться. Пойдем, - лыжники быстро прошли по следу.
- Нет, не успел, замерз...
- Кто это?
- Ба, Вилье Лайне.
- Ты его знал?
- Конечно, это парень из Кухмо. Видимо, они попали в засаду, хотели спастись бегством. Этот получил ранение и замерз.
- Скорее, умер от потери крови. Посмотри! Мы не успеем его похоронить. Русские могут появиться здесь еще раз. Возьмите его винтовку, может, есть документы.
- Олли!
- Да.
- Будем в Кухмо - родные должны знать. И не вздумайте болтать, что мы оставили его здесь. Скажешь, что приняли бой, Вилье погиб, мы видели это собственными глазами. Теперь все, пора уходить... Нас ждут еще живые.
- Значит, мы не станем его забирать? - возмутился Олли.
- Ты плохо слышишь? Пора уходить! Или, может, у кого-то есть желание дождаться русских и составить компанию Вилье? Поверьте, у всех нас еще не раз будет такая возможность. Иханен, ты здешний и хорошо знаешь эти места! Все запишешь, бумага останется в штабе. Придет время - и мы воздадим нашим парням все почести. Командир группы говорил хладнокровно и уверенно. Тем, кто был рядом, казалось, что этот человек не боится смерти, пуль и рукопашных схваток. Но они ошибались, все намного прозаичнее: эта война для него была не первой.
1 Как ее зовут? (фин.).
2 Первая бомбардировка Хельсинки произошла 30 ноября 1939 г. в 14.30. По разным данным погибло около ста и ранено более двухсот человек.
|