|
О детство! Ковш душевной глуби!206 стр.ISBN: 978-0-359-21028-2"При знакомстве в 1982 году Рахель Лихт поразила нас своим глубоким пониманием всего, написанного Борисом Пастернаком в разные годы, но главным образом умением читать и понимать его тексты самых разнообразных жанров. Это качество не часто встречается даже у самых известных историков литературы. Нас поразила глубина интересов и удивительная память Рахель, и мы стали постепенно знакомить ее с неизданным и найденным к тому времени." (Елена Вл. Пастернак)
"Книга Рахель Лихт доказала, что можно говорить просто о самом, наверное, сложном из русских поэтов. Именно в начало этой дальней и предназначенной дороги от околичностей биографии к магической поэтической вселенной Пастернака внимательно вглядывается эта книга." (Роман Тименчик)Из главы 17 "Я вишу на пере у Творца"
Действительность имела свое лицо. И неважно, каким оно было в каждый следующий момент жизни. Были ли это ветки деревьев, касающиеся неба, или само небо, отраженное в лужах садовых дорожек, из которых пили склоненные ветки. Был ли это таинственный свет настольной лампы, или призрачный свет той, отраженной, висящей в ночном сумраке за оконным стеклом. Но все вместе - и нагой горизонт, и сжатые углы площадей, и всех примиряющие и вбирающие в себя городские заставы - весь этот мир линий и красок приходил сам не свой, себе не принадлежащий, объятый единым желанием - быть запечатленным.
Я - речь безгласного их края,
Я их лесного слова дар.И был еще мир звуков и ритмов. Стук конских копыт треском раскалываемых орехов прокатывался по булыжной мостовой, и сердце ребенка неудержимо повторяло тот же ритм. Дыхание сбивалось в зимние сумерки, вторя глухому, одышливому шороху санных полозьев. Свой ритм навязывали свистки дальних паровозов, вслед за которыми срывались и уносились вдаль близлежащие поля.
И несся над городом такой родной и привычный радостный перезвон московских сорока сороков.
Этот мир красок и звуков требовал воплощения. Отчасти таким воплощением были музыкальные произведения, исполняемые матерью. Отчасти мальчик находил отзвук виденного и пережитого в отцовских работах.
А все непонятное, не поддающееся объяснению, становилось плодом фантазий. Не было приятнее наслаждения, чем отдаться на волю своего воображения и брести с ним заодно, и чувствовать себя самого и свои фантазии в чьих-то могучих руках, будь то руки неведомого Лесничего, Природы или самого Бога.
Я чувствую рук Твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр,напишет он на излете своей жизни, в безудержной благодарности к Создателю.
Я вишу на пере у Творца
Крупной каплей лилового лоска...написано им в самом начале творческого пути.
|