Ежегодный альманах "Илья (Дом Ильи)" издается Фондом памяти Ильи Тюрина с 2002 года по итогам литературной премии памяти Ильи Тюрина - ИЛЬЯ-ПРЕМИИ. Альманах построен по принципу "дома": есть "парадный вход", "холл и лестница", "гостиная", "детская", "кухня", даже "чердак" и "крыша"...
Ежегодный альманах "Илья (Дом Ильи)" издается Фондом памяти Ильи Тюрина с 2002 года по итогам литературной премии памяти Ильи Тюрина - ИЛЬЯ-ПРЕМИИ. Альманах построен по принципу "дома": есть "парадный вход", "холл и лестница", "гостиная", "детская", "кухня", даже "чердак" и "крыша"...
Наряду с работами 19-летнего московского поэта и философа Ильи Тюрина (1980-1999) ilyadom.russ.ru/dit4floor2 и лауреатов и финалистов ИЛЬЯ-ПРЕМИИ ilyadom.russ.ru/dit2holl/dit2ilyapremia в альманахе публикуются произведения известных российских поэтов, писателей и критиков - таких, как
Кроме больших подборок стихов обладателей Гран-при разных лет (в 3-м выпуске, к примеру, опубликована книга в альманахе лауреата Илья-Премии’2002 Анны Павловской (Минск) А я, точно Божия птица..., в альманахе публикуются
Альманах иллюстрирован фотографиями и рисунками авторов. Оригинальное оформление делает ежегодник заметным и в дизайнерском отношении.
Альманах "ИЛЬЯ", №1:
...Дом для пешехода
Уже постольку означает грусть,
Поскольку в нем тот знает оба входа:
Парадный первый, видный исподволь,
Как будто боль его внутриутробна -
Но вещь сама перерастает в боль,
Когда второй предвидеть мы способны.
Илья Тюрин "Черная лестница", 28.05.97
Итак, составители этого альманаха, решили сделать то, что от веку делают люди, чтобы жить: строят дом - защиту и обиталище своих бренных тел и, вроде бы, бессмертных душ. Дом - где человеки рождаются и умирают, где густо и разноречиво растут высший смысл и великая бессмыслица нашего существования - во все времена был и остается местом сколь обыденным, столь и непростым. Вот почему, когда речь зашла об издании, продолжающем все, что было Ильей Тюриным так блистательно начато, сомнений практически не было: это должен быть Дом Ильи.
И все-таки первый выпуск альманаха "Илья", который имеет и второе название - "Дом Ильи", создавался не только ради памяти о безвременно ушедшем поэте и философе. Были задача и упование - населить его голосами ныне живущих. Пусть придут в этот Дом все, кто захочет поделиться своим - по поводу и без повода. Пусть продолжится стройка Дома, где будет хорошо каждому - именитому и начинающему, молодому и не слишком, всем, кто не чужд издревле почтенной привычке думать и складывать буквы в слова.
ЯРОСЛАВ ЕРЕМЕЕВ
* * *
На льду не строятся, но замки из песка
И воздуха он выдержит до лета:
Растает все, но будут плавать где-то
Ворота, цепи, башни-облака.
Не все то золото, что манит нас века.
Пусть в перышках жар-птичьего рассвета
Растает сон, но будут плавать где-то
Ворота, цепи, башни-облака.
Душа не яблоко - ее не тянет вниз.
В воздушный замок следует карета...
Растаем мы, но будем плавать где-то,
Смотреть на вас из облачных кулис
ЮРИЙ КУБЛАНОВСКИЙ
* * *
Не сейчас, не нынешним сентябрем,
был я равным в стае других пираний.
А теперь вот сделался дикарем
и чураюсь шумных больших компаний.
И не смысля, в сущности, ни аза
ни в одном из русских больных вопросов,
я спешу порою залить глаза,
не дождавшись вечера и морозов -
при которых зыблется бирюза
над непаханой целиной заносов...
Вот тогда, считай, на излете дней,
я порой завидую лишь породе
старика, игравшего "Yesterday"
на баяне в сумрачном переходе.
АНДРЕЙ КУЛЬБА
ОТЧАЯНИЕ ПТИЦ
В свой мозг воробьиный
человек помещает миры,
времена и царства в дырявый грецкий орех,
в пылающий Крит,
где смерть - продолженье игры,
в которой металлы и камни продвинулись дальше всех.
В миниатюрном мире
жить, как нигде, легко:
все звуки подобны травам и тень
обретает плоть.
Сохнет ветка смородины, ребенок сосет молоко.
Хватит, не надо больше.
Все хорошо, Господь.
ИЛЬЯ ТЮРИН
ОСЕНЬ
Я не думал дожить до тебя - так и стало, не дожил.
Если что-то выводит рука, в том вины ни ее, ни моей
Ни на грош: только долг. Я мучительно помню и должен
Все своей же душе. Все, что сказано было при ней.
Поворот, поворот. Пахнет свет? Или улица тоже
И слегка молода, и настолько в обрез коротка,
Что при первой возможности рвется на запахи, точно
Пес во тьму с поводка.
Мостовая и ночь как набор существительных в речи,
Скачут: младшая бросит другая, спеша, подберет,
Устремляясь обратно все больше на ощупь, все реже,
Чем трамваи вперед.
Пятница, 13.09.96
Альманах "ИЛЬЯ", №2:
Ценитель:
...Моё "как будто" в речи мне дороже
Всех прочих заостренных слов её.
Оно не то, чтоб связывает вместе
Два смысла, но угадывает щель
Меж них, и добровольно окликает
Один от пары голосом другого, -
И эхом возвращается ответ.
Такая перекличка на секунду
Как будто освещает все вокруг,
И то, что целым кажется в молчанье,
Страдает порознь - и кричит от боли.
Илья ТЮРИН, "Шекспир" (сцены), 1997
Тема второго выпуска альманаха подсказана Надеждой Гашевой (Пермь), которая в письме в редакцию обратила внимание на то, что "какая-то незримая цепь связывает поэтов (например, поэтов прошлого, даже далекого, с поэтами современными; живущих в разных городах, странах, частях света и т. д.). Они явственно (или скрыто) окликают друг друга, и не только смыслом, метафорой, образом, но порой и рифмой, ритмикой". Именно это выходило и из накопленного для нового альманаха материала: перекличка между творческими люди идет каждую минуту - надо только этот "звук неосознанный" услышать и представить читателю. Константин Иванов (Новосибирск) читает книгу Ильи "Письмо" и приходит к выводу, что "она - первая весть из будущего, она приоткрыла, какой может стать и станет русская литература, если ей ничто не помешает"... Из крохотной цитаты в статье Ильи "Русская диссидентская поэзия ХlХ-ХХ веков" и размышлений над судьбами третьей волны эмиграции появляется статья Натальи Рожковой "Нам станет весело и светло"... Стихотворение Бориса Гашева "Лодочка" не случайно переплавляется в письмо Татьяны Сопиной (Вологда)... Или - новая книга Марины Кудимовой "Столько большой воды", глава из которой помещена в "Кабинете". Да здесь все - перекличка! Даром, что ли, ей дан автором подзаголовок: "Аквапоэтика: Александр Пушкин, Иосиф Бродский, Илья Тюрин"?!... И даже встреча с писательницей Дженни Луис (Оксфорд) и ее сыном Эдвардом - тоже перекличка: через границы, но сердца с сердцем...
ДМИТРИЙ МОЛДАВСКИЙ (Кубинка)
* * *
И да простится мне
ради твоих молитв,
ради твоих чудес
то, что, живя в стране,
не прекращавшей битв,
я ни в одну не влез;
то, что, живя в миру,
рвущемся на куски,
я уцелею весь;
что ни одной - умру
даже когда! - строки
я не оставлю здесь;
что ни одной душе
не преподал урок,
собственную губя;
что никого уже
после любить не мог
тот, кто любил тебя;
что никого не спас -
враг он мне, или друг,
полон он, или пуст, -
ради вот этих глаз,
ради вот этих рук
мне да простится пусть!
АННА ПАВЛОВСКАЯ (Минск)
***
Мне муторно от страха,
Тупая боль в глазах.
Луна, как черепаха,
Ползет на небесах.
И темнота, и крыши,
Как плахи... Страшный Суд.
Опять придут бесстыже
И паспорт заберут.
И скажут, забирая:
"На все тебе три дня"...
Москва моя родная,
За что ты так меня?!
Спросить бы у прохожих -
Идти теперь куда?
Я думала, я - Божья,
А ты мне - лимита.
Я что тебе - заноза?
Тротил? туберкулез?
Светляк звезды сквозь слезы
В зрачки ко мне заполз...
Далекие, чужие
Грохочут поезда...
Я - твой поэт, Россия!
А ты мне - лимита...
ПАВЕЛ ЧЕЧЁТКИН (Пермь)
АВТОБИОГРАФИЯ
Пока я грёб по жизни рваным кедом,
Моя перегулявшая родня
Грузилась перед шёлковым последом
И всё со страхом щупала меня.
Крутясь юлой с колена на колено,
По воле озадаченных сычей
Мои неодинаковые гены
Укладывались вроде кирпичей.
И башенкой, утоптанной работать
Опорой дома пьяного стыда,
- Икона! - под накинутую копоть
Я был сокрыт на долгие года.
А там любой, почти на дармовщину
Берущий воздух комнаты в наём,
Мог вычертить любую чертовщину
На потемневшем образе моём.
И долго так - противно и без спешки -
Шагали дни по воздуху в загон.
На небе духи лопали пельмешки -
Сочились слёзы с каменных икон.
Пока, привстав от битого корыта,
Моя осатаневшая родня,
Крутя ключом на темечке зенита,
Перевернула небо на меня.
И Божий зрак, мной тронутый в зеницу
В кривых натёках ангельской слюны,
Сквозь едкий дым, как через рукавицу,
Учуял жар от каменной стены.
И воцарив минутное затишье,
Господь познал,
и выполол,
и мне
Велел расти, башкой сдвигая крыши,
Ступнями оставаясь на говне.
И так расту, ломая, как орешки,
Стальные гроздья звёздной мишуры.
Повыше - духи. Лопают пельмешки.
Пока сидят.
Но только - до поры.
Альманах "ИЛЬЯ", №3:
...Сквозь нас вы видите, что мир не нов,
А плавает, как скорлупа, в прошедшем:
Меня считают выходцем миров,
Но ни один не называл Вошедшим.
Илья ТЮРИН "Потомству", 3.05.97
В мае 1997-го, когда Илья писал это стихотворение, само обращение - потомству - казалось высокопарным. Какое уж тут потомство, если Илюше в тот момент не было и семнадцати! Но поэт видит дальше обычных людей. Стихи оказались не только вещими, но и завещанными... За пять лет со дня гибели Ильи Тюрина вокруг его имени и наследия объединились творческие люди разного возраста, профессий, даже мировоззрения, но которых именно и пристало назвать этим редко употребляемым в обиходе, несколько странным словом. К потомству (и никак иначе!) на поэтической стезе обращено это горькое напоминание, "что мир не нов, а плавает как скорлупа в прошедшем", и предостережение, что "не решить годам, чье превосходство или первородство". Видимо, из такого вот осознания когда-то и родились необязательные, но священные, если они все-таки посещают человека, чувства: память и благодарность.
В третьей книжке альманаха собрался уже сложившийся, постоянный круг авторов. Настолько постоянный, что однажды это подвигло члена жюри Илья-Премии Юрия Беликова даже ввести новый литературный термин: "поэты группы "Илья". Но конечно, каждый сам для себя определяет свое присутствие в Доме Ильи. Мы же гордимся всеми его обитателями и не закрываем двери перед вновь входящими. Мало того! Мы с нетерпением ждем и тех, кто еще только в пути.