Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА
Газета
Санкт-Петербург
Геликон Плюс
2003
120 стр.
ISBN: 5-93012-024-2
"Тексты Льва Юлина к моей искренней радости оказались нетипичны, но при этом абсолютно современны. В них есть все признаки постмодернистской культуры. Его рассказы, написанные с легким юмором и веселым озорством, напоминают анекдоты, которые рассказывают друзья, собравшись за столом в тесной компании. А между тем в них обозначены острые социальные проблемы, отражающие нашу, почти абсурдную, жизнь. Однако, центральная тема произведений автора - выламывание героя из окружающей среды. И в этом смысле автор возрождает традиции русской литературы XIX века.
Новый виток возрождающейся традиции всегда по-своему интересен. Каков же он, "лишний человек" рубежа XX-XXI века? Оказывается в наше насыщенное результатами технического прогресса время с его безграничными возможностями для самореализации, нет места людям, нестандартно мыслящим. Впрочем, как не было век или два назад." (Галина Гампер, поэтесса)

Отрывок из повести "Газета"

... У русского человека пьянство есть генетический стержень. Думаю, что все эти цепочки ДНК нанизаны на что-то, что заставляет человека неизменно прикладываться к спиртному, чтобы поддерживать жизнедеятельность физиологической системы.

Помню, мне попалась на глаза заметка, датированная 1989 годом из авторитетного советского издания "Гигиена и санитария" в ней, в частности, говорилось: "... большинство рабочих, занятых очень тяжелым трудом, выпивает за раз по бутылке алкогольных напитков, в то время как ИТР ограничиваются ста граммами" 1 . Вот уж, скажу вам, полная чушь. Довелось мне поработать лаборантом в одном из советских НИИ. Институт производил какую-то вакцину, для чего на бульоне из водорослей агар-агар выращивали вирусную культуру. Бульон этот служил питательной средой, то бишь давал вирусу силы для сексуальных утех - помогал размножаться. Не помню, что там произошло с Индией, откуда поставляли водоросли, может, какой политический конфликт был, только агар-агар перестал поступать в наш НИИ.

Представляете, целая отрасль завязана на светящиеся морские ниточки ласкаемые водами Индийского океана. Казалось бы - тупик. Но не тут то было. Только советский ум мог догадаться в качестве корма для микробов использовать пивные дрожжи! Скажу вам, они полюбили их. Как собственно и все сотрудники института.

Пивные дрожжи воистину уникальны ввиду своей неприхотливости к вариациям на тему возможных напитков. Что можно сделать из спирта, разве что пить его чистым или разбавить один к пяти дистиллированной водой, как завещал великий Менделеев...

Кстати, я глубоко убежден, что свою водку он придумал для утешения сердечного горя своей дочери, которая на беду была верной женой Блока. Блок же в свою очередь считал, что спать с женой - это противно и грязно и отправлялся по бабам. Жена же металась по дому. Искала утешение и лекарство во всем...

Теперь русский человек с детства знает, что лучшее лекарство - это... Так, наверное подумал и Дмитрий Иванович. Не мышьяк же было дочери давать...

А вот дрожжевые напитки можно комбинировать, искусно создавать, как на скорую руку, так и загодя, продумав заранее "короля стола", скажем, ко дню аванса или концу квартала. Немного сахара, воды, натуральной добавки, искрометной фантазии и вот, в какой-то лаборатории появляется признанный всем институтом сомелье в белом халате, - повелитель процесса брожения. А какие названия были: "Интеллектуальный потенциал", "Огуречная вытяжка, молодецкая", "Автоклавная пятиминутка", "Томатная Слава науке" и сотни других...

Так что врали, я думаю, в "Гигиене и Санитарии" - пьют все одинаково. Как ни душили нас, ни отвратительным качеством напитков, ни очередями к двум часам дня, ни Сухим Законом, - все мы пили, и пить будем, на том, как говорится, и стоим. Пусть не на твердых, а ватных и непослушных ногах...

На моей памяти главным вопросом русского человека был не "что делать?", а "что вкуснее "Колос" или "Жигулевское"?". Уверяю вас, что даже сейчас, когда этих (в смысле именно "тех") напитков в продаже нет, люди до сей поры спорят. Спорят по памяти. Вот она истинная вкусовая память народа: помнить сомнительные нюансы вкуса противной солодовой браги...

Один мой знакомый профессор Либерман в свое время сделал массу головокружительных открытий, а с восемьдесят девятого года отошел от дел. Читал какие-то лекции, что-то преподавал.

- Куда, - спрашиваю его, - делся ваш творческий гений?

- Никуда, - говорит, - он не делся. Просто "Агдам" теперь не тот...



Поехал в кафе Дома Журналистов. К восьми вечера я был уже "косой". Досиживал последний полтинник. Перспективы смутные. Работы нет. Думаю, может грузчиком куда пойти или, скажем, кочегаром, учитывая мой армейский опыт. Но, думаю, это лишь перемена места, - суть останется прежняя, только руки огрубеют, да спина заявит о себе радикулитом.

Встретил Игоря Яшина, он называл себя поэтом и халтурил написанием заметок о светских мероприятиях, которые с удовольствием посещал. Еще бы, бесплатный фуршет плюс какой-никакой гонорар.

- Привет, - говорит, - пивком не угостишь?

- У меня денег полтинник, на две кружки не хватит.

- Возьми одну, отольешь мне половинку!

Что с ним поделаешь, взял.

Яшин нескромно глотнул и говорит:

- Я тут для Васьки стишок написал, про дружбу нашу.

- Какому, - говорю, - Ваське? Губерману?

Вася Губерман рисовал портреты у ограды Екатерининского сада. Рисовал, скажем неплохо, соответственно зарабатывал. Но во всех компаниях прослыл халявщиком: с собой не приносил, никого не угощал, постоянно брал взаймы, но не отдавал.

- Ну да, - отвечает Яшин, - ему. Слушай.



Я возьму тебя за руки, Вася

Приведу тебя в грязный свой дом

Будем водку с тобою мы квасить...

Будешь камнем ты, Вася. Я льдом...



Вот, думаю, квасить чужую водку он может. Это в его крови. Говорю:

- Ты, Дима, последнюю строчку перепиши, тогда все правильно будет.

- Переписать? Как?

- Примерно так:



Буду льдом, я. Ты, Вася, - жидом!



Яшин молча допил пиво, обиделся и ушел. И, слава Богу.

Выходя из Дома Журналистов, я случайно задел постового милиционера. Он критически осмотрел меня и взял за рукав.

- Документы предъявите!

Я показал ему свое удостоверение журналиста.

- Извините, - говорю, - отмечали годовщину обличительной статьи об Ахматовой на страницах журнала "Звезда" за 1946 год. Сами понимаете, повод какой. В другое время злоупотреблять не стали бы, конечно.

Пальцы милиционера разжались (может он Ахматову любит, подумал я).

- Идите скорее в метро, гражданин, пока в вытрезвитель вас не доставили.

- Спасибо, - отвечаю, - под землей оно все спокойнее. - Все там будем, - про себя добавил я.

На парадной дома заметил объявление: "Даю уроки английского и немецкого языков. Детям и не очень". Думаю, может выучить немецкий и махнуть в Германию? У них там пиво так не развозит, да и похмелья нет.

Жена, взглянув на меня, скривила губы и молча ушла в комнату. Разделся. Сполоснул лицо холодной водой и упал в кресло перед телевизором.

Показывали передачу о сельской жизни. Одно село, волею судьбы, находилось вблизи ракетной части. Предприимчивые селяне постоянно воровали (доставали другим способом?) из этой части брезентовые чехлы от ракет. Находили им применение в своем натуральном хозяйстве. Русскому мужику все сгодится, что плохо лежит. Так вот. Корреспонденты решили выяснить у стоявшего на посту часового, не из этой ли части пропадают ракетные чехлы. На что был дан исчерпывающий ответ:

- Не знаю, сегодня же суббота!

Жена появилась на пороге и заявила, что если я еще раз приду домой в таком состоянии, она навсегда выгонит меня из дома. Я пообещал бросить пить.

- Больше не буду, - промямлил я.

- Да в тебя больше и не влезет! - парировала супруга, хлопая дверью.

Надо предложить ей написать брошюрку с названием "Прикладная Тирания. Практическое пособие".

На утро меня толкнули в бок. Я приподнял свинцовые веки.

- Отведи ребенка в садик, мне надоело вставать каждый день в семь утра.

- Слушаюсь.

- Хорошо почисти зубы и купи по дороге жвачку, а то от тебя воняет.

- Естественно.

- Мама, - кричит ребенок из соседней комнаты, - я папу нарисовала, коричневой краской!

- Странный, - говорю, - выбор цвета...



Маленькое чудо держалось за руку, и послушно топала по загаженной собаками дорожке. Было весьма прохладно. Я пожевывал огрызок мускатного ореха. Обдать воспитательницу переварившимися парами "Балтики" мне и впрямь не хотелось.

Чуть впереди строгая дама вела в садик сынишку.

- Мама, - спрашивает дитя, - почему я ношу колготки, а папа нет?

- Потому что нет таких больших колготок, - чуть подумав, отвечает мама...



Вернулся домой, когда на часах было примерно восемь.

- Тебе звонил какой-то финн.

- Какой финн?

- Откуда я знаю? Сказал, что перезвонит через пятнадцать минут.

Я поставил чайник на плиту и соорудил несколько нехитрых бутербродов, которые затолкал во чрево микроволновой печи.

- Вставай, позавтракай, - крикнул я в пространство коридора.

- Угу, - донеслось оттуда.



Финн позвонил ровно в восемь пятнадцать.

- Эрки Каурисмяки говорит, - раздалось в трубке.

- Кто?!

- Мы с тобой недавно в сауну ходили!

- А, понял, - странное дело, мы с этим финном пили всю ночь, были в сауне, а я даже не знаю, как его зовут.

- Приезжай ко мне в Асторию, есть деловой разговор.

- Действительно деловой? - неуверенно спросил я.

- Деловой, - рассмеялся финн, - не бойся, девушек не будет.

Может и жаль, подумал я...



Я, одетый в костюм и удавку, называемую галстуком (Астория все-таки) трясся в маршрутном такси. Водитель был поверхностно знаком с правилами дорожного движения и стремглав несся по заполненным питерским улицам. Внутри полуразвалившейся "Газели" скотчем были приклеены несколько бумажек со стоимостью проезда, маршрутом и рекомендациями для пассажиров, примерно такого содержания: "Уважаемые пассажиры, просьба семечки есть вместе со шкурками", "Водитель "где-нибудь здесь" не останавливает" и так далее.

Финн сидел в холе гостиницы в мягком кожаном кресле. Закинув ногу на ногу он читал Helsingin Sanomat раздел "Kulttuuri". Одет он был безупречно, возможно даже чересчур. Его накрахмаленный белый воротничок выделялся пятном на общем фоне, даже, я бы сказал, светился. Мы поздоровались и прошли в бар, где финн заказал Hennessy и сигары Cohiba III. Многообещающее начало.

- Как, - говорю, - ты меня нашел? Ведь я в издательстве больше не работаю.

- Мне сказали твой домашний телефон.

Вот, думаю, корпоративная политика! Раздают домашние телефоны неизвестно кому. Может, правда, в издательстве решили, что я ему должен...

- Что за предложение?

Финн задумчиво выпустил струйку дыма и по часовой стрелке закружил содержимое пузатого бокала.

- Мы собираемся издавать здесь газету.

- Какого содержания?

- Культура и отдых, если в двух словах, - он выпустил еще одну ароматную струйку дыма...



Вообще, финны весьма инициативная нация. Энергии им не занимать. Помню, в девяносто третьем году они решили "стать к нам ближе". Развесили в метро различные плакаты призывающие к культурному обмену, организовывали мероприятия, зазывали народ. В ЛенЭкспо готовилась выставка, посвященная туризму и путешествиям по землям северного соседа. Называлась она лаконично - "Путешествие", только на финском языке. Видимо, так они хотели привлечь внимание еще и к своему языку. Дизайн плакатов, перетяжек, щитов и билбордов тоже был аскетичен: красный фон, огромные белые буквы названия и мелко снизу дата и место проведения. В итоге два месяца в Питере висели плакаты загадочно пугающего содержания:


MATKA2

и что-то там мелко снизу



Правда и у нас бывают недоразумения подобного толка, но о них чуть позже.



- Зачем, - спрашиваю, - вам эта газета в Питере?

- Бизнес, - отвечает он. - Сейчас объясню тебе основную концепцию (он сказал основной concept, видимо не знал русского слова).

Я достал свою записную книжку и ручку. Думаю, может хочет чтоб я статью об этом написал. Решил черкнуть основные тезисы. Записная книжка была новая. Она призывно хрустнула переплетом. Мне не везет на записные книжки - я их постоянно теряю. Поэтому на первой странице всегда пишу: "просьба нашедшего, вернуть за большое вознаграждение" и свой телефон.

Однажды потерял очередную. Там были весьма неплохие стихи, наброски сюжетов, забавные объявления и наблюдения и множество различной писательско-редакционной чепухи. Короче, жалко было.

Вдруг вечером раздается звонок.

- Вы писатель? - голос в трубке.

- Да, - отвечаю, - а вы читатель?

- Вас ждет успех.

- Надеюсь, - говорю, а сам думаю, - ждет, как же, в соседнем зале ожидания.

- Я нашел вашу книжку.

- Отлично!

- Какое вознаграждение?

- Что угодно! - кричу в трубку, - Готов не раздумывая отдать 1% от последнего гонорара! Берите такси, я вас жду!

- Где вы живете?

Я назвал адрес.

- Такси не понадобится, я на трамвае доеду, тут недалеко.

Минут через сорок обладатель телефонного голоса стоял на пороге. Я буквально выхватил у него из рук свою книжку, всучил ему весьма пухлый конверт и со словами "спасибо" закрыл дверь. Прислушался к шороху на лестничной клетке. Звякнул звонок. Думаю, ни за что не открою. Слышу голос из-за двери:

- Вы весьма остроумны!

- Естественно, - отвечаю.

В конверте была газета "Вечерний Петербург" с моей последней заметкой, которую я обвел красным фломастером, квитанция о расчете авторского гонорара (155 слов, 75 копеек за слово) и 1 рубль 16 копеек обещанного вознаграждения за записную книжку в размере одного процента.

Потом, в почтовом ящике я обнаружил визитную карточку сотрудника РАО: видимо книжку потерял, когда ходил в Союз Писателей, они сидят в одном задании на Невском проспекте...



- Concept следующий, - продолжал финн, пригубив Hennessy, - все самое интересное в культурной жизни Питера, модные места, разные клубы, интересные люди своей профессии.

- Здорово, - говорю, - только конкуренция большая.

- Конкуренции нет.

-?!

- Проект уникальный.

- Странно.

- Ты скоро это поймешь.

- А я-то, причем?

- Мы хотим, чтоб ты взялся за него. Будешь, как это сказать, publisher.

-?

- Ну, твои связи в издательском бизнесе, редакторы, авторы и так далее нам будут очень полезны. Что бы долго не думал, вот тебе аванс, - он вынул из нагрудного конверта длинный конверт с надписью "Merita" на стол рядом с массивной пепельницей для сигар.

Я осторожно приподнял краешек конверта: внутри была увесистая кучка зеленых банкнот. Сглотнул от удивления.

- Да, - продолжал финн, - мы хоти, чтоб ты стал publisher. Также мы подключили к проекту различных хороших и известных людей. Уверен, что вы сработаетесь. С одним из них у меня встреча (он посмотрел на свой швейцарский хронометр) через двадцать минут. Я хочу, чтобы ты присутствовал.

- Без проблем, - сказал я, все еще ошарашенный.

- Бери это, - он указал на конверт, - и переберемся в ресторан, надо перекусить.

- О’кей, - говорю, - мне нужно в туалет.

- Я буду ждать тебя в ресторане, - кивнул он и жестом подозвал официанта, доставая кредитную карточку из портмоне.

В стерильном туалете гостиницы я закрылся в кабинке и выудил из кармана конверт. Вынул содержимое и пересчитал. Было восемнадцать бумажек по сто долларов каждая. Лицо стало горячим, а руки липкими...




Примечания:

 1  "Гигиена и санитария", 1989, № 7, С. 55.
 2  matka (финн.) - путешествие.



Страница,  на  которой  Вы  сможете  купить  книгу




Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА