Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА
Одухотворенная земля
Книга о русской поэзии
Серия "Символы времени"
Москва
Аграф
2014
440 стр.
ISBN: 978-5-7784-0455-7
Автор книги Ян Пробштейн - известный переводчик поэзии, филолог и поэт. В своей книге он собрал статьи, посвященные разным периодам русской поэзии - от XIX до XXI века, от Тютчева и Фета до Шварц и Седаковой. Интересные эссе посвящены редко анализируемым поэтам XX века - Аркадию Штейнбергу, Сергею Петрову, Роальду Мандельштаму. Пробштейн исследует одновременно и форму, структуру стиха, и содержательный потенциал поэтического произведения. Ему интересны и контекст создания стихотворения, и философия автора, и масштабы влияния поэта на своих современников и "наследников". В приложениях даны эссе и беседы автора, характеризующие Пробштейна как поэта и исследователя.

НЕПРИКАЯННЫЙ ПОКОЙ: Николай Шатров
Эссе из сборника

Смотрите оглавление книги

Николай Шатров (1929-1977) жил трудно, а писал легко и естественно - так дышат, так птицы летают: "Но ребра под кожей сам Бог натянул/Земле неизвестною лирой". Поэзия была смыслом его жизни, его судьбой. Мятущаяся душа, он исповедовался и обретал покой в творчестве - "твой неприкаянный покой" - так писал Шатров о своей музе в стихотворении, написанном в пятидесятые годы. Его стихи поражают открытостью, исповедальностью, но также и жесткостью, даже гневом и злостью - как в "Каракульче" и в "Неравном поединке" - об охоте на волков, написанном, кстати, раньше, чем более известное стихотворение Владимира Высоцкого:


Твердишь, что устал от работы...
А видел когда-нибудь ты,
Как били волков с вертолета,
Прицельным огнем с высоты?

Однако стихотворение это - не упражнение на тему охраны окружающей среды и не заканчивается возмущением убийством волков - у вожака поэт учится достоинству и презрению к смерти:


Навстречу чудовищу, гордо,
В величье бессильной тоски
Зверь поднял косматую морду
И грозно ощерил клыки.

Он звал к поединку машину!
Врага, изрыгавшего гром!..
И даже такие мужчины
Шесть раз промахнулись по нем.


Когда его подняли в пене,
Сраженного выстрелом в пах,
Две желтые искры презренья
Еще догорали в зрачках.

(31 декабря 1960)

Юношеские стихи Шатрова настолько безыскусны, что иногда несколько прямолинейны. Со временем он научился скрывать боль и соль труда между строк - швы стали незаметны. Так пришло мастерство, появилось умение подняться над собственной болью:


Каждый стих свой проверяй на юмор:
Не смешно ли простонала боль?

На смену прямолинейности пришла афористичность: "Нет мертвых форм, есть мертвые сердца". В ранних стихах Шатрова слышны были отзвуки Блока, Пастернака - это был камертон, по которому поэт настраивал свою лиру:


День склонил лебединую шею
В золотой лучезарной пыли...
Молодея и все хорошея,
Я приветствую солнце земли.

Возмужав, он начал спорить со своими учителями, - не плюя в источник и преклоняясь перед мощью предтеч:


Наследник небывалой мощи,
Чужое золото стихов -
Нетленные святые мощи, -
Я принял...
                Николай Шатров!

Поверив в свой дар, поэт осознал и свою ответственность перед ним - ни разу не покривил душой, не сфальшивил. Были удивительные откровения: "Мне страшно самому от силы, / Которую в себе ношу". Это не ложная скромность, а страх Божий. Названия его стихов - "Серый стих", "Голый страх", "Страшная весна" - лишнее тому подтверждение. Стихотворение о себе - "Николай Шатров" завершается смиренным двустишием:


Я путь продолжаю, великий немой,
Под стать безъязыкой России.

Стихи, написанные в конце сороковых - начале пятидесятых, особенно, если учесть, что Шатров был общительным человеком, охотно читал свои стихи и близким, и довольно дальним - были уже делом, равносильным подвигу: "За рубеж проклятого столетья/ Мы судьбой своей занесены", - писал он в 1951 г. А в стихотворении "Родине-Матери" 58 года - прямая крамола, за которую можно было бы поплатиться и во времена так называемой оттепели:


Ты, огромная Родина, - больше Европы,
И сильнее Америки в тысячу раз...
Но погибнешь навек от святого потопа
Слез твоих сыновей, всех замученных нас.

Ты, огромная Родина, и плодороден
И бесплоден пред Богом твой проклятый край,
Ты, огромная Родина, - вроде уродин
Балаганных... Живи и скорей умирай.

В те годы Шатров часто бывал в "Мансарде окнами на запад", - квартире Галины Андреевой, где собирались независимые и не печатавшиеся поэты Леонид Чертков, Станислав Красовицкий, Валентин Хромов, о чем пишет Андрей Сергеев в интервью-воспоминании, опубликованном в "Новом литературном обозрении" (N 2, 1993), добавляя, что они "стихи его вслух ругали, а на самом деле ценили". В 50-70-е гг. стихи Николая Шатрова были на слуху у многих, о них хорошо отзывались Пастернак, Антокольский, Сельвинский, С. Наровчатов, И Эренбург, Арсений Тарковский и многие другие более удачливые собратья, однако ни известным, ни тем более удачливым Шатрова назвать нельзя. Сказать, что поэт был незамечен и обойден вниманием современников тоже нельзя: среди людей, постоянно с ним общавшихся и ценивших его как поэта были Г. Г. Нейгауз, В. В. Софроницкий, композитор Л. Афанасьев, художники А. Н. Козлов, А. Г. Быстренин, Т. Маврина, поэты Н. Глазков, Ю. Куранов и очень многие поэты его поколения. При жизни Шатрова была, насколько мне известно, только одна публикация его стихов: в 1962 г. благодаря усилиям Г. Серебряковой удалось напечатать подборку в "Литературной России". У поэта были все основания писать о себе:


Меня от соблазнов уберегла
Моя непечатная слава.

Были посмертные публикации в "Континенте", где указали, что об авторе ничего не известно; в 44 номере журнала "Огонек" за 1989 г. в "Поэтической антологии", которую вел тогда Е. Евтушенко, опубликовали стихотворение "Каракульча" в несколько сокращенном виде, не так давно в журнале "Новое литературное обозрение" (N 2, 1993) было напечатано три стихотворения. Вот, пожалуй, и все, что предшествовало первой - посмертно вышедшей книге (Нью-Йорк, Аркада, 1995).

Задумывались ли мы над тем, чтобы было бы, если бы Осип Мандельштам издал свою первую книгу "Камень" не в 1913 г., когда ему было 22 года, и даже не в 1916, когда вышло второе издание этой книги, а скажем, в 40-летнем возрасте; Очевидно, и книга была бы в некотором роде анахронизмом, и творческая судьба поэта сложилась бы по-иному. Николай Шатров, кажется, и это предвидел, когда в 1954 году писал предисловие к - так и не увидевшей свет при его жизни - книге стихов:


Как разыскать тебя сквозь время?
И не навеки ли поник
В твоей душе - чужой поэме -
Мой замурованный двойник;

Но ты поймешь, что нет пространства,
Что вечность переходит в миг...
И я скажу: "Живи и странствуй,
Ты - ставшая одной из книг!"

Без стихов факты жизни поэта - биография, со стихами - судьба. Николай Владимирович Шатров родился 17 января 1929 г. в Москве. Мать поэта Ольга Дмитриевна Шатрова была актрисой, отец Владимир Михин - известным в то время врачом. Родители разошлись еще до войны, а отец впоследствии был репрессирован (вот почему Николай носил фамилию матери).

Во время войны театр, в котором работала мать, был эвакуирован и до 1949 г. Николай путешествовал с труппой: Омск, Нижний Тагил, Березняки, Тюмень, Семипалатинск, Алма-Ата - такова география его юности. В Алма-Ате Шатров учился на филологическом факультете Казахского университета, откуда в 1949 г. перевелся в Литературный институт. Поэт, однако, пришелся не ко двору в этой "кузнице литературных кадров" и вскоре оставил институт. Говорят, знакомые литераторы давали ему подработать переводами с языков народов СССР, но под этими переводами всегда стояла фамилия "заказчика".

В 1960 г. Шатров поступил на должность смотрителя в Третьяковскую Галерею, чтобы избежать обвинения в тунеядстве. Работа тем не менее нравилась ему, его вдохновляла жизнь в окружении полотен и общение с искусствоведами и сотрудниками галереи, среди которых было немало незаурядных людей. Но поработал Шатров недолго: ранним февральским утром 1961 года, когда он направлялся в Третьяковку, в Лаврушинском переулке на него наехал снегоочиститель, шофер которого уснул за рулем. Чудом спасшись, Шатров пролежал три месяца в больнице с переломом шейки бедра и травмой правой руки, два пальца на которой пришлось ампутировать. Так в 32 года он стал инвалидом.

В этот период своего творчества от олитических и социальных проблем поэт переходит к метафизическим, его видение становится глубже, объёмней. Шатров был глубоко верующим человеком, не теряя при этом ни интереса к жизни, ни умения очаровываться ею:


Лишенный страшного всезнанья,
В дела чужие - не вникай!
Не обнажай воспоминанья,
В Ад превращающие Рай.

Стихи последних лет пронизаны предчувствием смерти: пророческий дар, как известно, сродни поэтическому. 28 марта 1977 года Николай Шатров перенес тяжелейший инсульт и 30 марта того же года в возрасте 48 лет поэт скончался. Он жил на износ, "на разрыв аорты" и прожил жизнь, не растеряв даров - в первую очередь, искусства любить и творить:


Райская песнь, адская плеснь,
Сердца биенье...
Юность - болезнь, старость - болезнь,
Смерть - исцеленье!

Скоро умру... Не ко двору
Веку пришелся.
Жить на юру... Святость в миру.
Жребий тяжел сей!..

Что же грехи? Были тихи
Речи и встречи...
Били стихи... Ветер стихий!
Ангел предтеча...

Как тебя звать? И отпевать
Ночь приглашаю.
Не на кровать, в зеркала гладь!
Только душа я!

Опыт полезен. Случай небесен...
Все на колени!
Детство - болезнь. Взрослость - болезнь.
Смерть - исцеленье.

Отпевание и похороны были назначены в церкви Новой Деревни, где священником был о. Александр Мень, духовный отец Шатрова. Как вспоминает ближайший друг Шатрова Феликс Гонеонский, отец Мень произнес надгробное слово, закончилась отпевание, была готова могила на кладбище при церкви, но вдруг староста церкви категорически запретила захоронение. Никакие уговоры, просьбы и даже слова о. Меня не помогли. Все закончилось тем, что гроб с телом покойного увезли в крематорий, а урна с прахом Николая Шатрова была тайком помещена вдовой поэта Маргаритой Димзе на могиле отца, героя Гражданской войны командарма Берзиня "не чекиста", похороненного на Новодевичьем кладбище. В те времена вход на это привилегированное кладбище разрешался только по спецпропускам, так что даже ближайшие друзья Шатрова не могли посетить эту могилу. Не смогли они и выполнить просьбу поэта:


Когда уйду с земли, то вы, друзья живые,
Пишите на холме, где кости я сложил:
"Здесь человек зарыт, он так любил Россию,
Как, может быть, никто на свете не любил".

Своей могилы у поэта нет. Это символично: поэт принадлежит всей земле. Книги поэта тоже до сих пор не было. Первая книга издана благодаря стараниям Феликса Гонеонского, вывезшего в США рукописные и машинописные тексты, а также начитанные поэтом магнитофонные пленки. Книга русского поэта, изданная в Америке, возвращается в Россию. Еще раз подтверждается то, что рукописи не горят.



Содержание сборника:

I. Из времени в вечность
  • Из времени в вечность. О метафизичности и экзистенциальности русской поэзии. "Два голоса": Тютчев и Фет.
  • "Уделы Людостана": Велимир Хлебников.
  • "Пространством и временем полный": история, реальность, время и пространство в творчестве Мандельштама.
  • "Одиссея" в поэзии Бродского
  • "Река времен" или что остается от человека
II. "До Гутенберга поэзия тоже существовала"
  • "До Гутенберга поэзия тоже существовала". Об Аркадии Штейнберге.
  • Одухотворенная земля: О Сергее Владимировиче Петрове.
  • Блаженный: Вениамин Айзенштадт.
  • "Песен звонкая тщета": Роальд Мандельштам, поэт из легенды.
  • "Неприкаянный покой": Николай Шатров.
  • "Два ангела": о поэтическом параллелизме. О некоторых стихах Николая Шатрова и Вдадимира Микушевича.
  • "Первоначальное слиянье": о Владимире Микушевиче.
III. "Джинн, выпущенный из бутылки": о модернистах и постмодернистах в современной русской поэзии.
  • Московские мифы: о поэзии Генриха Сапгира.
  • О поэтике книги "Жуткий Crisis Супер стар" А. А. Вознесенского.
  • О поэтике книги Аркадия Драгомощенко "На берегах исключенной реки".
  • "Неразменное небо": о метафизичности мета-метафористов, о стихах А. Еременко, А. Парщикова, К. Кедрова, Ивана Жданова и не только о них.
  • "Джинн, выпущенный из бутылки": о модернистах и постмодернистах в современной русской поэзии.
  • "О нашей никчемности": о стихах Олеси Николаевой, Веры Павловой, Нины Искренко, Елены Шварц и Ольги Седаковой.
IV. Приложения
  • Приближение к истине. Проблемы воплощения поэтического мотива в художественном произведении.
  • Критик строгий и пристрастный. Рецензия на том критических статей Владислав Ходасевич. Собрание сочинений, т. 2. Статьи и рецензии 1905-1926. Под редакцией Джона Мальмстада и Роберта Хьюза. Ардис, 1990.
  • Литература в изгнании. Рецензия на книгу Literature in Exile. Редактор и составитель Джон Глэд. Durham: Duke U P, 1990.
  • Искушение этикой. Ответ на статью Максима Кантора "Возрождение против авангарда".
  • Таинственнейшая из всех форм времени: Беседа Натальи Казаковой с Яном Пробштейном (русско-американское радио WMNB, Нью-Йорк, июль 1998 г.




 Искать книгу в книжных интернет-магазинах
Название (1-3 слова)
Автор (фамилия)
Доставка в регион



Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА