Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА
Игры с ветром
Книга рассказов
Санкт-Петербург
БКК
2010
320 стр.
В сборник известного петербургского писателя вошли его новые произведения, а также несколько ранних, прежде не публиковавшихся. Все эти тексты, грустные или смешные, лирические или остро-социальные, в каком бы жанре они ни были написаны, объединяет их правдивая документальная основа. Они о жизни, которой мы с вами живем сегодня.

ЖУК-НОСОРОГ

Его я обнаружил в бассейне, вернее - в одном из двух прикрытых пластмассовыми крышками отверстий, куда струи воды с противоположной стороны сгоняли всякий поверхностный мусор - шелуху от сосновых шишек, иглы, какие-то коричневые почечки, утонувших ос, научившихся пить на лету, но гибнущих при нашем бурном вторжении в голубое, прохладное лоно, десяти метров в длину, пяти в ширину, и не менее двух - в глубину. Ступая босиком по горячим розовым плитам, я подошел, приподнял крышку, чтобы выгрести этот плавающий легкий сор, и он был там - ножками кверху, довольно крупный жук-носорог, почти такой же, что нарисован художницей в детской энциклопедии "Насекомые" (это одна из самых раскрученных серий нашего издательства под названием "Узнай мир"). Не знаю, каких знаний не хватало этому бедному жуку-носорогу, что его потянуло к бассейну, но факт - он утонул. Я вынул его из корзинки, опущенной в отверстие, на дне которой голубели еще не растворившиеся таблетки вещества, дезинфицирующего воду, и понес показывать дочери и жене. Жук был недвижим, то есть мертв, но и в смерти своей сохранивший абсолютно адекватные прижизненному состоянию черты - мощный рог, переднюю часть с широким воротником, как у динозавра по имени трицератопс, мощные ляжки волосатых лапок, цепкие, раздвоенные крючочки на концах.

Жука этого как представителя испанской фауны и прекрасного натурщика для художника-анималиста я положил на тумбочку в своей комнате, с тем чтобы по окончании отпуска взять с собой в Питер.

Жук мне не мешал, вел себя согласно своему статусу, позволяя разглядывать себя, если мне этого хотелось, когда я застревал перед недающейся строкой или словом...

Я жил на втором этаже в отдельной комнате с видом на сад и бассейн, а прямо перед террасой, которая во второй половине дня частично сдавалась на пару часов лучам знойного солнца, росла огромная сосна, в чей оранжево-зеленый испод (стволы, ветки, хвоя...) упирался мой взгляд, едва я утром открывал глаза... В этом отдельном райском сосновом мире проживали белки, сороки, пара горлиц и еще какие-то невзрачные птички, меньше воробья, каждое утро чирикавшие мне одно и тоже на скороговорке испанского: "fiesta-fiesta-fiesta", что есть праздник по-нашему. Так оно, в общем, и было, только вот жуку-носорогу не повезло.

На четвертый день я, сам не знаю почему, взял этого жука и вынес на террасу - прямо на солнечный свет, почти горячий, но еще приятный, утренний. Вспомнив, что насекомым для движения нужно тепло, так уж устроена их мышечная система, я положил жука на нагретую плиту камня, лапками вверх, и произошло то, что и предполагалось в теории, - жук стал шевелить своим передними конечностями - едва-едва, но вполне различимо, словно приветствуя меня из того мира, в котором он в основном пока и пребывал. Поначалу я не поверил своим глазам, но это было так - жук продолжал слегка поводить конечными сочленениями передних лапок, будто не только приветствуя, но и пытаясь разогнать туман беспамятства перед своими глазами.

- Он жив! - заорал я и позвал жену и дочку. Обе подтвердили мои наблюдения, и дочка побежала на кухню готовить жуку питательный бульон из апельсинового сока с добавкой сахара - как-никак у жука давно не было и маковой росинки во рту.

Мы поместили жука прямо в блюдце с питательным раствором, всеми шестью лапами в него, четыре из которых, к сожалению оставались пока неподвижны, и он, совершенно явно приникнув ртом к лужице, стал ее пить. Он выпил ее почти всю, после чего замер, как заснул. Дочь отмыла его чистой водой от сладкого, заодно и само блюдце, чтобы не привлекать сладкоежек ос, и постелила жуку постель из лепестков роз, что одна за другой цвели и опадали по всему саду. Дочь ушла, а я сел снова за работу. Написав странички полторы романа, который я без видимого прогресса мучаю уже девятый год, я снова отвлекся на жука, подумав, что если он проснется, то, полный сил, отдохнувший и посвежевший, непременно удерет, - потому подошел и перевернул его на спину, ножками вверх. В такой позиции и здоровый жук не перевернется, пока не зацепится за что-нибудь близлежащее, не то, что наш бедолага. Жук не протестовал - так и лежал на спине, задрав все лапы вверх, что можно было трактовать трояко, как мольбу или выражение радости жизни или полную капитуляцию...

Утром следующего дня, я вынес его под солнечные лучи, и жук снова зашевелился... Причем, не только лапками, но и передней своей частью, поводя ею из стороны в сторону, как запасной футболист, готовящийся к выходу на поле. Дочь немедленно принесла ему завтрак из тех же блюд, и жук, если вчера он пил, чуть ли не лежа на брюхе, то сегодня, упираясь в фаянс передними лапками, стал медленно, по-носорожьи, наклонять свою могучую переднюю часть, так что даже приоткрыл желтоватую перемычку своего мягкого тела между жесткой темно-коричневой хитиновой оболочкой хорошо защищенных верха и низа. Был он немножко похож на рыцаря, закованного в латы, вернее, на его, рыцаря, бронированное средство передвижения... Впрочем, на носорогах, кажется, не воевали. На сей раз он выпил не так много, как вчера, и снова замер, не распрямляя туловища.

Сон жука видимо, создавал особую атмосферу в моей комнате, тонкий мир, в который я окунал кончик гелиевой ручки, чтобы почерпнуть оттуда недостающие мне слова и оттенки образов - в тот день сочинялось особенно легко и празднично. Но на следующий день снова начались творческие проблемы. Как мы с жуком уже условились,

я вынес его на террасу под тепло - жук не шевелился. Мы приготовили ему завтрак - жук не проявил к нему никакого интереса. Мы отнесли жука вниз и показали хозяину дома, для которого, чтобы заглянуть в тонкий мир, не требовались никакие жуки.

И услышали от него: так он у вас мертвый - muerto. Поскольку это прозвучало почти так же, как по-русски, то было вдвойне убедительным, хотя мы и пробовали поначалу возражать, говоря что еще недавно он пил, шевелился, поводил плечами... "No... muerto", - с улыбкой был нам ответ, и в конце концов нам пришлось с этим согласиться..

Для перевозки в Россию я положил жука в коробочку из-под флакона для глазных капель. Я не знал, должен ли заполнять таможенную декларацию по поводу перевозки столь экзотического существа, но когда наши чемоданы не прибыли вслед за нами в Пулково 2, грешным делом подумал, что все это из-за жука, которого обнаружили электронные средства таможенного контроля.

Впрочем, на следующий день чемоданы нашлись, и жук оказался там, где и должно. Теперь он лежит, не оживая на полке в гостиной, уже не ожидая, что когда-нибудь его нарисуют...

Да, занятно, что по-русски и по-испански слово "мертвый" звучит и пишется почти одинаково - явно из санскрита. А вообще глаголы "жить" и "умереть" в испанском языке весьма близки друг к другу по форме и звучанию. Сами посудите: morar и morir.


2009

Страница,  на  которой  Вы  сможете  купить  книгу




Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА