Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА
Воздухоплавание
Стихотворения
Санкт-Петербург
Геликон Плюс
2005
120 стр.
ISBN: 5-93682-200-1
"Я Рупасова нашла в сети Интернет сколько-то лет назад. Он был еще более нелюдимым интровертом, чем другие поэты, - и поэтому книжка, которая должна была выйти лет десять, наверное, назад, выходит только сейчас. И сам поэт выходит из своей скорлупы к читателю, привычно перебарывая страх перед жизнью, который ведь, в сущности, есть порождение страха смерти - и сосет сердце, не останавливаясь ни на мгновение. Что с ним делать? Должно быть - летать. В любую погоду."
Ольга Родионова

Павелецкая кольцевая

Мы не спим, мы не спим.
Нас декабрь мотает по ветреной ветке
кольцевой, проходной.
То прохладные пальцы кладет на виски,
то монетки - на годы, на веки -
по одной.

То кивает: приляг, отдохни.
Мы всегда успеваем, спешащим на зависть.
Ничего, что земля - не вода.
Погляди - исчезают огни
за кормой. Что бы нынче тебе ни сказалось,
впереди - немота.

По кольцу, по кольцу,
как за собственным серым хвостом кабыздошка блохастый.
Знаешь, лучше совсем не смотри.
Закрывай слюдяные глаза и танцуй.
Слышишь, шепчут зеленые кварцы и карсты:
Раз-два-три, раз-два-три...

Не уснем, не уснем.
Так и будем все время кружить. Не зола ли за нами?
Нас несет по подземной зиме.
Помнишь, было в окошке синё?
Мы тогда и подавно не знали,
есть ли жизнь на Земле.



*****

На последнем уроке они проходили дождь.
(Проведи черту. Под чертою пиши: "Дано".)
Как всегда вдвоем - не разлить никакой водой.
Если только землёю, когда прозвенит звонок.

На последней парте - в скверике на скамье -
две прошедших жизни. И глядя на них, рвались
в бесполезном небе, сделанном из камней,
как с цепи - много лет назад сгоревшие корабли.

И уже не для них задуман, зачат, рожден,
новый день гремел, новый век матерел, крепчал.
А они сидели вдвоем под одним дождем,
проходя прощанье, не проходя печаль...



*****

Но всех пожнёт один и тот же сон
и свяжет аккуратными снопами.
Ни памятник себе, ни просто память.
Что поле перейти: шагни - и всё.

И как же так, и, Господи, прости,
и нет бы нас порадовать вестями -
пройдется деловитый, как крестьянин,
пересчитает во поле кресты.

А нас укроет белым с головой -
каким-то шелестом, каким-то певчим пеплом.
И будет страшен ни судом, ни пеклом,
а нашей тихой песней хоровой.

Открой глаза! Не засыпай, старик!
А впрочем... Чем нас только ни стращали.

Гляди: гроза, как девочка на шаре
Земном - на цыпочках стоит...



*****

          О.Р.

Что ни сон, то к дождю,
что ни город, то ветром несом.
Хоть совсем не ложись.
Это осень сидит, как влитая,
На чугунных плечах,
Это камень его невесом.
Это город-Китай
навсегда от тебя улетает.

Птичье сердце его
обезлюдело, бьется ровней.
Лишь бы крылья расправить,
а там - ни любви, ни печали.
И прогноз непогоды,
запутавшись в мелком вранье,
В рот воды дождевой наберет,
пожимает плечами.

Уж пора бы лететь,
только он всё стоит и стоит.
Смотрит в небо
и холод его до костей пробирает.
И какой-то забытый мотив,
как бездомный старик.
Стеклотарой звенит,
сам себя наугад подбирает.



Негренада

Мы живем, под собою не чуя страны
(О. Мандельштам)

Мы живем на сквозном блатняке по колено в зыбях
и ни яблок, ни песен не держим в дырявых зубах.
Так что, спой мне на все времена, про любые края:
Ни хрена не Гренада моя!
Негренада моя...

У моей у Гренады не сохло вино на губах,
и под утро сквозь сон за окном голосила труба.
А теперь как ни глянешь - серо, что ни сон - о плохом.
Подвяжите мне рот оренбургским пуховым платком.

Старый кореш, - подъездный горнист - не за здравие пей.
К черту пыльный карниз, что вцепился в меня, как репей!
Мы стоим на краю, под собою не чуя двора.
Прощевай, говорю...
Как куда? Помирать, камерад.

Потому что мы думали "завтра", а жили вчера.
Потому что слеза точит камень не хуже червя.
Потому, что моря не горят ни с какого конца.

Потому что отряд не заметит потери бойца...



Слова на ветру

Всё слова на ветру,
всё сомненья да осень заезжая.
Как по кругу, по кру-
гу пластинка заезженная.

Всё Луну прижимает к груди,
как монетку, Рублевка неласковая
да сужает круги
в темноте над тобою Крылатское.

И сосет из горла,
по походке признавшая милого,
немота, что полжизни ждала,
но до времени миловала.

Что ты можешь сказать
в оправдание миру ли, городу?
В поездах на Казань,
в подражание сонному говору?

Улыбаясь в усы
уплывает сентябрь судоходными лужами.
Что ты можешь услы-
шать к его бормотанью прислушиваясь?

По речистым прудам,
на желтеющей лиственной лествице
что ты ищешь? Куда
ты несешь под дождем околесицы?

...Мне бы знать: не немой.
Мне бы слова просторного, ясного...
Да, пожалуй, домой.
Восвояси - в осеннее Ясенево.



Осенние песни

1.

Ветер засыпает на привязи,
вздрагивает, цепью гремит.
Лето, без малейшей примеси
осени, ревело ревьми.

Ехали над миром и городом
громы налегке-веселе.
Волокли за мокрую бороду
голову грозы по земле.

С теменью здоровались за руку,
обнимались. Два сапога -
пара. И отправились за реку:
тамошних - заречных - пугать.

...Лето все рыдает. Каюк ему.
Топчутся над ним облака:
Как его теперь убаюкивать -
мокрого, бессонного - как?

2.

Между прошлым и прошлым,
в заполошных смертях
позабыт, позаброшен,
пропадает сентябрь.

В суете неспасенья
он плывет - невесом -
по подземкам осенним
неглубоким, как сон.

Он учитель в начальных,
он не понят людьми,
предводитель молчанья,
несудьбы, нелюбви.

И несет его поезд,
как сорвавшись с цепи,
на Октябрьское поле
к девяти двадцати.

И лежит на коленях
бесполезный портфель
с чепухою в склоненьях
под вечерний портвейн.

И склонясь головою
и во тьму уносим
он не волен, не волен...
Не смотри, не проси.



*****

В чистом поле, в чужом краю
мы лежим головой на юг.
Наша служба теперь проста:
мы лежим головой в кустах.

Нам орали: "Вставай, бежи!"
Мы бежали. Теперь - лежим.
Мы кричали: "Ура! Мочи!"
А теперь не кричим. Молчим.

Смерти нет, говорят. Не верь.
Мы плывем ничком по траве,
и трава быстра, как река...

Закопайте нас от греха.



Воздухоплавание

Синим по серому, ветреной тиной, тенью,
между домами, подобно слепому растенью,
полупрозрачной медузою невесомой
вьется пакет, юго-западным ветром несомый.

Крутится, вертится, хочет упасть, боится:
Знаю тебя - кормильца тире поильца -
схватишь, набьешь лучком и картошкой с рынка,
пообрываешь ручки, загубишь крылья.

Лучше уж небо, лучше земля с овчинку.
Чувствуешь в воздухе новой весны горчинку?
Ветер скоромный гудит над землею постной.
Слушай меня: спасайся, пока не поздно.

Будет: небо качнется, прольется на земь.
Юго-западный ветер придет за нами
издалека. Как же ему откажем?
Юго-западный ветер придет за каждым.

Во Влюблино, в Очертаново, в Необуто-
во юго-западный ветер ворвется, будто
сумасшедший родственник, запертый на ночь в темной,
белым прошедшим временем заметенной.

"Что теперь с нами будет?" - вотще долдоним.
Зернам на белой, протянутой вверх ладони -
холодно. Впрочем, чего же и ждать от ветра?
Будет все что угодно, кроме ответа.

Будет страшнее, будет земней, древесней.
Канет во мгле целлофановый буревестник,
только мелькнет, сумняшеяся ничтоже,
надпись "Спасибо за..."

Боже мой, за что же?



*****

            Л.

Если я уйду, занавесь окно.
В темноте - полоска из-под двери.
Там за дверью - знаешь? - морское дно.
И со дна всплывают, как пузыри,

наши души вверх из последних сил.
Для того и грел синевы нутро
ледяное Сущий на небеси -
высоко - Улыбающийся хитро.

Как за годом год, как за Ноем Ной -
наугад, не нуждаясь в благих вестях...

Посмотри наверх. Повторяй за мной:
Я отдам свою жизнь за любой пустяк.
Страница,  на  которой  Вы  сможете  купить  книгу




 Искать книгу в книжных интернет-магазинах
Название (1-3 слова)
Автор (фамилия)
Доставка в регион



Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА