Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА
Живая земля
Книга Поэзии
2004
272 стр.
ISBN: 5-7522-0215-9
Поэтическая лодочка нашего автора мечется между небом и землей, явно уходя от тленной скучной земли в божественные небеса.
Быть может, его поэзии иногда не хватает земных деталей, земной пыли, но зато в его поэзии слышен плеск журавлиных, а, может быть, иногда и ангельских крыл...

ПРЕДИСЛОВИЕ

О поэзии Артёма Тасалова

...Без руля и без паруса,

Без бортов и без дна,

Ты летишь, моя лодочка,

Голубая Волна!

В этой скорбной юдоли

Демиурга блаженного сна -

Только мёртвые могут без боли,

Только лодка поэта без дна...

 

Это одна из философских миниатюр поэта Артёма Тасалова.

Поэтическая лодочка нашего автора мечется между небом и землей, явно уходя от тленной скучной земли в божественные небеса.

А куда должна возлетать, устремляться поэзия?

Только в небеса, ко Всевышнему?

Или к страждущим в земной суете-слепоте человекам?..

Нашу литературу ныне охватил натурализм. В голодные и смутные времена люди больше думают о низких, близких курицах, чем о дальних призрачных журавлях. И кто осудит куриные души и страсти?

Смутное Время - это когда плоть побеждает дух.

Но наш поэт летит вместе с журавлями в бездонные дали, а там поэта ждет хладная и равнодушная Вселенная.

Артём Тасалов - а я давно слежу за его творчеством - начал с космического символизма, а пришел к духовной, православной поэзии.

Быть может, его поэзии иногда не хватает земных деталей, земной пыли, но зато в его поэзии слышен плеск журавлиных, а, может быть, иногда и ангельских крыл...

Великая поэзия, как вешний, бешеный, глиняный ливень, соединяет Небо и Землю. Пожелаем же нашему талантливому поэту-небожителю Большого Ливня!

Завершим наше мини-эссе прекрасным четверостишием Артёма Тасалова:

...Истомилась душа обживать равнодушье предметов...

Уведи меня, брат, в беспредельную даль бытия,

Где пасется в молчанье блаженное стадо поэтов,

На медовых устах золотые улыбки тая...

Я кланяюсь своему собрату, одному из золотого блаженного стада!..

Храни и паси его, Господь!..

 

      Тимур Зульфикаров,

      член СП России, поэт, прозаик, драматург. В 1993 году получил английскую премию "Коллетс" за лучший роман Европы.

 

 

 

ОТ АВТОРА

Так уж случилось, что в этой книжке представлены стихотворения, собранные из шести поэтических сборников за период 1974-2004 г. Конечно, я был бы не против, что бы каждый из них был издан отдельно. Однако, выбирать не приходится. Две сотни стихов за 30 лет жизни, - может статься, вполне достаточно.

Принцип построения данной книжки - как бы хронологический. Как жизнь человека. За шагом - шаг, от рождения - к смерти; из безвестности - в неизвестность. От слова - к молчанию.

Я рад возможности улыбнуться тебе, читатель, с этих страниц. Возможно, ты ответишь мне тем же...

 

 

 

из книги
ЖИВАЯ ЗЕМЛЯ

СЮИТА

 

 

Лягушка

Из глубины лиловой, где покуда

от нас сокрыта тайна бытия,

наверх плывет осколок изумруда,

невыразимость вечности тая.

 

Царевна влаги, спящая веками,

чей глаз велик, как полная луна,

перебирая длинными ногами,

она всплывает с илистого дна.

 

Потом на глади темного болота,

где солнца блик как золото течет,

она лежит в объятиях дремоты

и синеву распахнутую пьет.

 

А день живет, колышется над нею...

Когда ж проглянет первая звезда -

она нырнет, и медленно немея,

над ней сомкнется черная вода.

&

 

 

 

Апофеоз осенних листьев

      Кружатся нежные листы
      и не хотят коснуться праха...
          И. Анненский

 

И как же мало вас осталось...

но вы храните наизусть

такую нежную усталость,

такую ласковую грусть,

что упадание и пенье,

круженье каждого из вас

прослеживаю с упоеньем,

и слезы катятся из глаз.

*

 

Вот и первые листья

Мои нежные братья

Заломив свои кисти

Кувыркаясь летят

А земля им навстречу

Раскрывает объятья

И разводит им плечи

Упоительный хлад.

 

Мои нежные братья,

мои верные други,

вам навстречу объятья

я раскрою и сам;

обниму напоследок

перед болью разлуки

срываются с веток,

летят к небесам.

 

Заломив свои кисти,

уповая на ветер,

эти самые листья,

понадеясь на высь,

поднялись в поднебесье

и в рассеянном свете

с лебединою песней

выше неба взвились.

 

Кувыркаясь летят

старики золотые,

расточая сочат

желтизну, не скупясь;

и становятся светом

их души простые,

и, не зная об этом,

умирают, светясь.

 

А земля им навстречу

улыбается нежно,

и они словно свечи,

догорая умрут;

и умершую кипу,

как простую одежду,

обнаженные липы

равнодушно стряхнут.

 

Раскрывает объятья

им трава золотая,

и они, мои братья,

боже! сколько же их!

усыпают поляны

словно бабочек стая -

золотистых и рдяных,

но, увы - неживых.

 

И разводят им плечи

серебристые росы,

но уже не излечит

их живая вода;

и они не проснутся,

чтобы пить этот воздух,

и уже не вернутся

никогда, никогда.

 

Упоительный хлад

им подарит забвенье,

света лунного яд

разомкнет их тела,

но в небесную твердь

проникая свеченьем,

их прекрасная смерть -

да пребудет светла!

&

 

 

 

Живая земля. Видение

Сердечная ось наклонилась почти незаметно,

Достаточно, чтобы услышать подземные гулы,

Запела глубокая кровь, на бегу остывая,

Проснулась огромная полная память живая.

Оранжевых молний метались стопалые руки,

Дробились алмазы, сияя мильонами граней,

Упрямые горы взбирались все выше и выше,

Земля скрежетала зубами от боли жестокой,

И грозные схватки ее сотрясали веками,

 

Пока не проснулось зеленое тонкое пламя,

Зажгло океаны, объяло дрожащую сушу,

И вечные звезды впервые тогда потускнели

В лазоревом свете Земли, осиянной дыханьем.

Божественный веер взмахнул золотым опереньем,

Грохочущий ветер расправил гигантские плечи,

Помпеевый пепел засеял высокое небо,

И первый подснежник в сиреневой тьме задохнулся,

 

Тогда расцвело и сверкнуло свистящее око

В жемчужной броне беспощадного тираннозавра,

Промчалось галопом китов перепуганных стадо

И бросилось в море, где их настигали касатки

И рвали на части лиловые губы коровьи.

Тяжелые птицы с трудом от земли оторвались,

Грохочущий ветер взметнул их под самые тучи,

Звезда закатилась и долгое лунное эхо

Брело, спотыкаясь о длинные крылья бакланов,

 

И стало так тихо, что первое Слово исчезло,

Закрыв навсегда за собой потаенные двери,

Печальные звери смотрели в безмолвное небо

И рты округляли, безумной луне подражая,

Но мудрые рыбы давно говорить разучились.

Сердечная ось наклонилась почти незаметно,

Достаточно, чтобы уже ничего не услышать,

Оглохшая кровь понеслась, на бегу горячея,

И стала базальтом огромная мертвая память.

&

 

 

 

из книги

ВОЗДУХ

метафизические упражнения

 

 

Не оправдала музыка надежд твоих душа ты поняла

молчанье лучше в шум дождя ушла ты в шорох мокрых

листьев в улыбку обреченного лица

навстречу смерти с гордой головой шел человек

шагала жизнь ему навстречу но омраченный он ее не видел

и утешался музыкой дождя он говорил - меня похороните

в листве осенней пусть укроет снег мои глаза уставшие

все видеть я стану полем снежным нежным алым светом

когда оно сияет на закате скупого солнца зимнего зима

вот смерть моя успокоенье в кристалл снежинки память воплотится

и разольюсь я талою водой навстречу жизни где меня не будет -

так он сказал и обнял мокрый клен и он услышал музыку вивальди

она дышала в шорохе листвы сама собой дождем и откровеньем

улыбки обреченной и надеждой была дождем и кровью тишиной

он улыбнулся и затих в покое

его укрыла ночь без сновидений.

&

 

 

 

То пух ли с тополей летел

иль древний бог осеменял живую землю

гортанный голос рагу пел

и тополиный пух входил в ситару

и пусто было на душе

друзья в тюрьме умов и стен

но семя белое летело

и придавало жизни смысл

и жизнь жила животворила

брела задумчивая мысль

сама с собою говорила

за нею вслед река текла

волна у берегов плескалась

в пустое небо под рукой

весло неслышно опускалось

весло гребло наискосок

а на корме сидела Дева

украсив лотосом висок

совокупления хотела

и эта Дева жизнь была

и эта Дева смертью стала

и рага сонная плыла

и семя белое летало-а-ааа...

&

 

 

 

Не моя Упанишада

В пустыне жажды ни глотка надежды,

Ни губ красавиц, ни вина заката,

Ни вечной жизни, ни загробной жизни,

Ни райских дев, ни обольщений ада,

Ни дней весны, прозрачных и зеленых,

Ни летних дней, собою опьяненных,

Ни осени в короне листопада,

Ни зимних дней сверкающих - не надо.

Ни солнца, ни луны, ни звездопада,

Ни радости в объятиях страданья,

Ни друга, ни учителя, ни брата,

Ни имени, ни формы, ни сознанья,

Ни дьявола, ни бога, ни меж ними

Распятого на древе человека,

Не ради, и не для, и не во имя,

Ни крови, ни амброзии, ни млека,

Ни вечного проклятья, ни прощенья,

Ни старости, ни смерти, ни рожденья,

Не надо ничего из чего-либо -

Вот тайная моя упанишада.

Но и ее не надо мне. НЕ НАДО.

&

 

 

 

из книги
УЧАСТЬ ПОЭТА

 

 

ОКТЯБРЬ

Я хочу умереть - говорю. Почему? Не отвечу,

Ибо сам я не знаю ответа на этот вопрос.

Только жолтый осенний безумный таинственный вечер

Подошел незаметно и тронул поэта до слез.

 

Сколько раз я уже говорил сам себе терпеливо:

"Успокойся, усни, - образуется все как-нибудь;

Только ты отвернись, не смотри как влюбленная ива,

Осыпаясь листвою, склоняется ветру на грудь".

 

Я хочу умереть, - понимаешь ли ты? - "Понимаю:

Ты опять в свое сердце кружиться впустил листопад".

Я всегда эту пору доспехи рассудка снимаю,

Что бы стрелы свои утопил в моем сердце закат.

 

Не умею я жить... И когда говорит мне с любовью

Божий ангел - "Артем, ты еще не готов, подожди..." -

Мне увидеть легко эту землю залитую кровью

Святорусских лесов, над которыми кружат дожди.

 

Я хочу умереть не затем, чтобы сверху увидеть

Эту горькую жизнь, эту смертную муку земли;

Я еще не устал теплохладность свою ненавидеть,

Я еще различаю любимые лица вдали.

 

Вот и лист пятипалый, как солнечный зайчик, влетает

В подземелье печали живым обещаньем огня...

Я хочу умереть, потому что любовь разрывает,

Словно солнечный сноп - черноту пред собою - меня!

&

 

 

 

ПОСЛЕ ПРИЧАСТИЯ

Подари мне пространство для хрустальной структуры стиха,

Сквозь которую душу свою я цветную сейчас пропущу.

И хотя эта ткань не свободна совсем от греха -

Пусть укроет она чьи-то плечи подобно плащу.

Если я - негодяй, это вовсе не значит, что я

Даже тихого слова во славу Твою не скажу;

Потому что я сам - это свежая рана Твоя,

И о том, что Ты - свят, по тому, что я - грешен сужу.

Вот слеза в створке век, как жемчужина, тайно растет.

В оный час Ангел Плача нырнет на глубины души

И перстами горящими вложит молчание в рот,

Как небесную манну, поэту и скажет: "Скажи!"

И тогда захочу я сказать лишь одно только слово - Прости!

Но уже не смогу языком шевельнуться во рту.

Только жемчуг горящий ему протяну я в горсти,

И увижу, дай Бог! Вифлеемскую в сердце Звезду!

&

 

 

 

из книги
БЕЗЫМЯННЫЙ ЦВЕТОК

 

 

Боль

Музыка тысячелетий

Как бы из ничего она

Медленно поднимается над горизонтом

Пропитанная кровью рассвета

Сапфировая волна

Это

Начало самосознанья

Разбитый в вдребезги монолит

Алмазного сна

Рыба

Трепещет на берегу

Агония смысла

Смотреть не могу

Я

Это Я

На розовых жабрах - хрустальная соль

Адам

Это выбор твой

Боль

&

 

 

Умереть и оставит поэзии нежную нить

Паутинкою плыть в опрокинутом небе земли.

Умоляю забыть мое имя, простить и забыть,

Как цветок безымянный в пыли.

 

Это - я, это - он, сам себе неизвестный, живой

Той таинственной жизнью возлюбленной ветром травы,

Над которой царит ослепительный лик золотой

В океане священной, смирившейся в свет, синевы.

 

Умереть и забыть обнаженный и тщательный сон

На равнинах земли, на мучительных иглах жнивья...

И уже навсегда до конца осознать: это - Он.

Но не я...

&

 

 

 

из книги
БОГ УСТУПАЕТ

 

Встреча

 

Как будто что-то кончилось и я...

Я должен умереть.

На книжной ярмарке цветного бытия

Между прилавков я увидел смерть.

 

Она стояла грустная как я,

В руках держала том очередной

Поэта вдохновенного, - немой

Он трогал буквой тело бытия.

 

Перстами нежными она касалась их -

Священных букв поденщика чудес,

И воскрешала изумленный стих

Для вечной жизни Царствия Небес.

 

И видя это, я благодарил

Создателя цветного бытия,

В котором каждый плакал и любил,

Как ты, как я.

 

И взгляды наши встретились, и я

Забыл про все и вышел из себя

В хрустальное пространство бытия,

Благодаря, любя.

 

Боль отступила, мука отошла,

Смерть растворилась в свете бытия.

Поэзия дышала и жила,

Благодаря, любя.

&

 

Все скоро кончится...

Душа устала петь.

А небо высоко и недоступно,

А травы продолжают зеленеть.

 

И человек уходит так легко,

Как жолтый лист соскальзывает в бездну,

Присутствие вдыхая глубоко.

 

Жить - невозможно; можно - умирать,

Перебирая четки изумленья,

С самим собою спорить и играть.

 

Все кончилось давно и навсегда.

Мы только эхо боли и любви,

Летящее неведомо куда.

 

 

 

Страница,  на  которой  Вы  сможете  купить  книгу




Сетевая
Словесность
КНИЖНАЯ
ПОЛКА